Жительница Псковской области Елена Скатченко повторно обратилась в адрес Генерального прокурора России Игоря Краснова. Напомним, в июле Скатченко обратилась к Краснову через Интернет-приёмную Генеральной прокуратуры РФ и через Почту России.
В своём обращении она просила добиться отмены приговора в отношении её несовершеннолетнего сына Владимира Скатченко, осужденного за зверское убийство женщины, и возобновления производства по уголовному делу, проверив алиби нескольких подозреваемых ею, её супругом и другими жителями города Гдов.
Однако её письмо оказалось в Прокуратуре Псковской области, откуда был получен ответ, не устраивающий Елену, в котором, по её мнению, многое не соответствует действительности.
В итоге, в адрес Генерального прокурора России Игоря Краснова отправлено очередное обращение следующего содержания:
«Уважаемый Игорь Викторович!
14 июля 2020 года я обратилась в Ваш адрес с просьбой — истребовать уголовное дело несовершеннолетнего Скатченко В.В., осужденного за зверское убийство, для изучения и последующего обращения в суд кассационной инстанции, назвала имена подозреваемых, среди которых, возможно, есть убийца.
Моё обращение было направлено Вашими подчинёнными в Прокуратуру Псковской области. Мною получен ответ № 12-275-2020 от 21.08.2020 года, в котором существенно искажается ситуация по делу моего сына. Ответ прилагается к данному обращению.
В своём ответе, как я и предполагала, они полностью ссылаются на приговор Гдовского районного суда, а ведь по другому и быть не могло. Именно прокуратура Псковской области представляла обвинение в апелляционном суде. И тогда, и сейчас, они не вникали в суть событий, и не пытались разобраться в материалах уголовного дела.
Прокуратура Псковской области считает, что виновность моего сына установлена, в частности:
— показаниями свидетелей. Свидетелей преступления нет! Все свидетели (кроме потерпевших), перечисленные в ответе, являются сотрудниками полиции и врачами Гдовской ЦРБ, которые прибыли на место происшествия, после совершения преступления и в своих показаниях говорят только о том, что действительно было совершено преступление, не более того;
— протоколом осмотра места происшествия и и иные следственные действия логичны, последовательны, дополняют и уточняют друг друга, согласуются между собой. Это утверждение не соответствуют действительности, именно при осмотре места происшествия и проверке показаний на месте имеются существенные разногласия, которые никак не подтверждаются в материалах уголовного дела
— утверждение, что убитая сообщила своему отцу и свидетелю сотруднику полиции, что телесные повреждения причинил ей именно Скатченко В.В. При этом не берётся во внимание то, что она была практически обескровлена, с перерубленными позвонками, в спутанном сознании и в агонии (давление 0, пульс 0). Слова сотрудника полиции не подтверждаются показаниями фельдшера скорой помощи.
— не подтверждаются и мои доводы, что на моего сына было оказано психологическое давление сотрудником уголовного розыска, показаниями свидетелей из сотрудников полиции. Но при этом не учитываются показания свидетелей со стороны защиты, а также мои показания и самого обвиняемого, и никак не объясняется тот факт, что о некоторых обстоятельствах происшедшего до приезда следственной группы из Пскова, осведомлен только один свидетель из числа сотрудников полиции.
— моё утверждение о том, что судом не принято во внимание психологическое и физическое состояние несовершеннолетнего ребенка, по мнению сотрудников прокуратуры, является не состоятельным. Они ссылаются на судебно-психиатрическую экспертизу, в выводах которой, в частности, говорится: «В момент инкриминируемого ему деяния хроническим, временным психическим расстройством, слабоумием или иным болезненным состоянием психики не страдал, на что указывает целенаправленный характер его действий, отсутствие признаков нарушения сознания, бреда, галлюцинаций и последующий астении». А прокуратура в своих заключениях ссылаются на индивидуально-психологические особенности личности Скатченко В.В., указанные в данной экспертизе. При этом берутся отдельные фразы, а не целиком ответ психолога. Ещё ссылаются на свидетельские показания несовершеннолетних, которые подтверждают, что у моего сына бывали вспышки агрессии, только в ответ на другую агрессию в отношении него, когда его сильно достают, и проявлялась эта агрессия в том, что он мог пнуть парту, ударить по стене и хлопнуть дверью, что свойственно практически всем детям этого возраста. А о его физическом развитии, о котором также говорится в судебно-психологической экспертизе, в материалах умалчивается, потому что физически он нем мог это совершить. И суд это во внимание не берёт.
— мой довод о том, что к преступлению могут быть причастны иные лица не состоятелен. По мнению сотрудников прокуратуры, я не предоставила аргументы для возобновления дела. Как указано в ответе, версия о причастности иного лица к совершению убийства проверялась. Но на мои вопросы и доводы ответа так и нет. Путаница с именем и с его отношением к сыновьям убитой «Вова — друг», «Вовы друг» упоминается в материалах уголовного дела неоднократно, как и в судебных заседаниях. И тем не менее, эта версия не расследовалась не на предварительном не на судебном следствии. Сожители убитой не проверялись, коллеги по работе не допрашивались. Не устанавливались лица имеющие мотив на такое зверское убийство. Мой сын Вова являлся другом младшего сына убитой, а у её старшего сына Вовы есть друг, который был указан мною в числе подозреваемых в совершении преступления. На мой взгляд, данное обстоятельство имеет существенное значение для дела и должно быть досконально проверено.
— оценив совокупность собранных доказательств, суд пришёл к выводу о доказанности вины Скатченко в совершении преступления предусмотренного ч.1 ст.105. Квалификация содеянного дана судом верно. Умышленное убийство подразумевает наличие мотива на преступление, но поскольку мотив не был установлен, то записали из хулиганских побуждений, а это другая квалификация п. «и» ч.2 ст 105. В своих доказательствах суд и следствие много ссылаются на судебно-психологическую экспертизу, в частности, на индивидуально-психологические особенности личности Скатченко В.В в той фразе, что в ситуациях фрустрации выявляется эмоциональная неустойчивость, тенденция к реакциям раздражения с непосредственным отреагированием возникшего напряжения (по типу аффективных вспышек). Получается, что по версии суда он находился в состоянии аффекта, но ведь это уже ст.107. И это не подтверждается судебно-психиатрической экспертизой.
— назначенное наказание отвечает требованиям ст.6,60 УК РФ и является справедливым. При назначении наказания сторона обвинения просит назначить 6,5 лет (из расчёта 2/3 от 15 лет по данной статье) лишения свободы, но Гдовский районный суд учитывая явку с повинной назначает 6 лет. При этом, не берут во внимание ст. 88 п.6.1. И где тут справедливое наказание согласно закона? Об этом тоже заявлялось в одной из апелляционных жалоб в Псковском областном суде.
Повторно прошу Вас истребовать уголовное дело в отношении моего сына и разобраться в нём».
Читайте и смотрите подробности уголовного дела в отношении Владимира Скатченко на страницах Интернет-Издания «Россия криминальная».
Андрей Обнорский, «Россия криминальная».
